Что остается у нас, когда мы оказываемся в домашней пижаме 24/7 наедине с самими собой и с теми, с кем живём под одной крышей?

В проекте Home Sapiens я общаюсь с людьми, которые получили свой опыт нахождения в карантине и готовы им поделиться. Сейчас для них самоизоляция — вынужденная мера. Но почему бы не научиться делать время дома качественным, независимо от того, чем продиктована необходимость там находиться?!

Это интервью про опыт, а не про статистику, прогнозы и то, сколько раз нужно мыть руки. Оно о том, как людям живется новых в обстоятельствах, ограниченных четырьмя стенами. Я хочу узнать, как домашнее время меняет людей; что они понимают про себя и свою жизнь благодаря этому опыту; как справляются с вызовами, которые подбрасывает им этот период жизни.

— Давай.

— Гуляю! То есть раньше, в то мирное время, я должен был в 8:30 завести ребенка в школу, а в 15:00 его забрать. Потом покормить, отвезти на курсы, подождать, пока он катается на скейте с друзьями, приготовить ужин, сходить в бассейн. А до трех часов я был предоставлен себе и занимался всякими полезными и приятными вещами: снимал видео для роликов и инсталляций группы, делал фотографии для рабочего инстаграма, а еще учил английский, ходил на процедуры – в общем райская жизнь! Очень скучная, но райская.

— Мы попали в карантин на неделю раньше, чем весь Нью-Йорк, потому что в нашей школе заболели учителя, и это был подтвержденный коронавирус. Нам сказали, что мы находимся в группе риска и объяснили, что нужно провести 2 недели в изоляции. Через неделю начался карантин во всём Нью-Йорке: закрылись другие школы, площадки, заведения, спортивные клубы, все непродуктовые магазины и места развлечений.

— Сегодня (прим.: 4 апреля) ровно четыре недели.

— 6 дней назад. И это в формате: вышел – обошел квартал – купил овощи в лавке у торговца – и вернулся.

— Нам повезло: у нас здесь квартира достаточно большая (правда, без балкона, но с хорошим видом из окна). Но... У меня сын занимается этой крав-магой (прим: израильская система рукопашного боя), поэтому у него есть нагрузки; супруга занимается йогой и может продолжать это делать; а я обычно плаваю в бассейне и занимаюсь ходьбой – я пешеход. У нас в квартире 24 шага – самый длинный ход, а я обычно прохожу 12 км в день, то есть 7000 шагов. И то, что меня сейчас фактически обездвижили, – это очень тяжело. Вот это проходка от туалета до дальнего угла квартиры, она, конечно, заколёбывает. И камера фронтально в последнее время меня сильно полнит (смеется). А если серьезно, то я уже набрал 5-6 кг.

— Пытаюсь. Больше всего расстроен, что не взял с собой гантели. Сейчас их, во-первых, нельзя купить онлайн, а во-вторых, даже если бы можно было, тут гантели стоят столько, что я буду диван лучше поднимать за эти деньги.

— По сто баксов за штуку. Представь: двести баксов за два куска "железа" которые дома в Минске у меня просто лежат и я их мог бы привести, потому что летаю много и с пустым чемоданом! Так что я лучше удавлюсь за такие деньги! Поэтому я из резинок сделал себе тренажер такой, эспандер и чуть-чуть занимаюсь. Это первая часть ответа на вопрос, как мне сидится дома.

Второе – я всегда хотел одного ребенка, а вот сейчас я жалею, что у Кима нет братика, потому что приходится играть мне с ним, и это тяжело.

У него, конечно, есть кое-какая учебная нагрузка. Школа через неделю запустила онлайн-уроки: включается компьютер – а там учительница сидит и дает задания. Ещё наш "ученый" занимается крав магой (прим: израильская система рукопашного боя), и каждый день в 11 или 18 встречается с тренером, тоже онлайн (мы подумали, что будем оплачивать занятия, пока сидим дома, чтобы поддержать школу). Но всё равно ребенок у нас очень динамичный, и эта "активность" ему на один зуб.

— Мы, конечно, очень хорошо подготовились. Мы купили xbox.

— Да. Мы сначала поехали в магазин, стали в гигантские эти очереди и купили продуктов на месяц (еще успели до драк). Закупили мешок риса очень большой; фасоль, потому что банки фасоли можно держать бесконечно долго. Туалетная бумага, кстати, не так идет, как бумажные полотенца, которыми ты все моешь. Cоевый соус не купили – заказали в интернете. Так он до сих пор не пришел. После продуктового рейда мы пошли и взяли xbox. И В этот же вечер получили сообщение о том, что учителя заболели, и мы остаемся дома.

— О! Чем он только не занят: он режиссер, он актер, он музыкант , он диджей. А я его ассистент. Я могу снимать спектакль, например. Причем у нас всё по-настоящему: делается занавес, он открывается, идет трансляция (как в ютьюбе, только в мессенджере – бабушке или брату). Сегодня нам был показан вечерний спектакль и дневной спектакль в теневом театре – это из туалета через лампу у него оживают лего-человечки, ездят машины. До этого у нас был морской музей: там были рыбы, вырезанные из бумаги, ракушки... Вся квартира превращена в большую игровую площадку. Один из двух туалетов захвачен полностью под игровую зону – это штаб: то театр, то лодка, то еще что-то. Мама отвоевала себе стол – маленький пятачок. И я свой угол до последнего отстаиваю.

У нас целый шкаф забит картоном: от пустых рулонов туалетной бумаги и бумажных полотенец, до коробок из-под мебели. Потому что мальчик у нас рукодельный: его надо просто обеспечить "сырьем". Пенопласт у нас режется постоянно, и вся квартира в крошке пенопластовой. Из лего он конструирует какие-то безумные машины и объекты. Группу музыкальную Klaxons brass недавно собрал. У всех в квартире пропали ремни с халатов – они сейчас используются на поддержание занавеса в театре. В общем, всё идет в ход.

— Ага. Вот недавно Ким саксофон сам себе сделал. Купить пластиковый не получилось – доставка не работает, так он из подручных средств смастерил. И вот "солирует", имитирует Leo P – это такой известный саксофонист. И мы вместе играем Чарльза Мингуса (прим.: джазовый контрабасист).

Ким вообще тяготеет к музыке: уже хорошо играет на барабанах, а на сэкономленные со школы деньги он купил настоящую бас-гитару, и я вот начал в карантине учить его играть.

Сложность в том, что в 9 лет, если дети занимаются чем-то 15 минут, – это шикарно. А так: 5 минут поиграет гамму на гитаре – убежал барабанить. Но я должен участвовать во всём!

— Если ему дать волю, то я бы делал вообще бог знает что! Но я сопротивляюсь. Поэтому максимум я играю полицейского или бедуина.

— С этим, слава богу, уже покончено. Конём я уже в Минске был. У нас уже преступные группировки, полиция. На днях осмотрели "Шерлока Холмса" советского. Боюсь, что скоро мы будем заниматься расследованиями.

— Не, ему не ок, потому что ему нужны друзья. Он привык общаться – в школе, на площадке. У нас постоянно полный дом детей, которые бесятся в его комнате. На улице, в школе у него компания: он очень коммуникабельный. А сейчас ему сидеть со взрослыми скучно.

— О да! Хорошо, что соседи сверху, которые на нас жаловались, съехали, и сейчас там пустует квартира.

— Я научил его играть в шахматы, шашки, уголки, и мы сейчас "рубимся". Притом, что я эти настольные игры я не-на-ви-жу! Я всегда к ним относился как к тому, чем занимаешься, когда настолько уже нечего делать, что ты решил заняться херней и разложил вот эту доску! Для меня это ад!

— Я понял, что шахматы – это возможность не бегать в костюме и играть в ролевые игры. И тут же оценил, как это круто! Так прикинь, он начал меня "делать". Я увлекаюсь атакой – и тут он "шась".

— (смеется) Нет. Блогерства мне только не хватало!

— Не знаю. Невозможно не вымотаться.

— Я говорю, что у него есть срочное дело: он должен включить XBox

— Да. Xbox – это мера для экстренных ситуаций. Мы стараемся давать ему играть не больше трех раз по полчаса.

— Да. Я иду готовить или читать что-нибудь "успокоительное" про короновирус. Еще power nap – 10-20-минут дневного сна – очень помогает стабилизироваться.

— Отдельная тема – это еда. Я вот готовлю вообще всегда. Это моя работа домашняя. Даже не работа, а домашнее удовольствие. Но я столкнулся с тем, что у меня есть лимит возможностей. Я знаю, как сделать завтрак и ужин. А сейчас надо думать о трехразовом питании, и я понял, что на третье у меня просто нет идей. Раньше сын обедал в школе, жена – на работе. Я перебивался пиццей за 1 бакс, а в выходные мы обедали где-то в городе. А сейчас все три раза мы едим дома, и у меня уже думалка не работает.

— Ага. Вот сегодня мне пришлось срочно вспомнить, как делается гаспачо, потому что у нас начали портиться помидоры. Сейчас по питанию еще сложность такая, что многих продуктов нет. Три из четырех ближайших магазинов закрылись, потому что продавцы заболели. Мы закупаем еду по доставке. И вот делаешь заказ, а тебе привозят половину из того, что ты положил в корзину. И в итоге готовишь из того, что есть. Но мне всё равно очень нравится готовить – это меня очень сильно развлекает и переключает.

Процесс получения продуктов – это отдельная тема. Мы же не знаем, кто и как складывал продукты в пакеты (при уровне заражения в NY упаковывать твой заказ мог заболевший человек). Поэтому у нас тут разворачивается настоящая военная операция: сначала один человек надевает маску и получает весь товар. После этого идет моет руки. Второй разрывает все пакеты, моет продукты и упаковку, складывает всё в холодильник и выбрасывает в мусор, а потом идет в душ и забрасывает одежду в стирку. Вот такое веселье!

— Сегодня уже хлеба и картошки нету! Ты представляешь, селедка есть, а картошки нету! И вино закончилось.

Мы просыпаемся к 9 утра, то есть прежде чем мама "уйдет" на работу в соседнюю комнату. Завтракем и идем на первый заезд на xbox. Через некоторое время появляется мама, чтобы немного позаниматься с Кимом по английским урокам (у меня с языком слабо пока). После возвращаюсь я, успевший к этому моменту нахамить всем в Facebook.

— Они мои знакомые, они сеют панику в одном случае, а в другом – ведут себя беспечно. Знаешь, идти в клуб на 1000 человек и танцевать – это беспечно… Так вот, вернемся к режиму. После обеда у нас математика или русский. Вечером – спорт и просмотр какого-нибудь классического советского фильма (как-то кино 70-80-х сейчас очень "катит). И самое потрясающее, что ребенку жутко нравится Луи де Фюнес – мы пересмотрели всего. Какую-то часть Бельмандо "закрыли".

— С этим очень сложно. Я на бас-гитаре вообще не играю. Все инструменты стоят такие красивые, ждут. Но для музыки остается только ночь, а я вот поговорю сейчас с тобой и пойду спать. Нет времени и сил, чтобы сесть и час поиграть. Песни новые сделать не получается. В быту каком-то занят всё время. Вот у нас завтра воскресник: надо убрать квартиру, пыль все равно лезет, как ни крути.

Еще я много уделяю внимания новостям – местным, а еще России и Беларуси. Я мониторю русскоязычные порталы, моя супруга изучает информацию на англоязычных ресурсах, и мы сводим вечером информацию воедино. И меня сильно нервирует вся эта ситуация.

— У меня в Беларуси мама, Ленкины родители. Я очень волнуюсь за них. Мне вовремя нужно дать команду.

— Уже дал, но нужно контролировать. Нужно организовать, чтобы им кто-то доставлял продукты, у них скоро закончатся лекарства. Кроме того, я читаю новости, потому что в Нью-Йорке сейчас по эпидемии худшая ситуация и важно быть в курсе каких-то важных сообщений и нововведений. Плюс я планировал улететь 1 мая на концерты. Сейчас уже понятно, что я сижу до середины июня. И мне нужно следить за ситуацией, чтобы понимать, что делать с группой, когда отменять выступления. Боюсь, что я этим летом вообще не приеду. А мне ж ночью звонят люди (обычно в 4 часа утра по Нью-Йорку) и говорят: «Здравствуйте, а мы бы хотели, чтобы вы выступили у нас на выпускном!». Я такой: "Когда? 9 июня? С ума сошли что ли?! У вас ничего не будет!" Или зовут на Славянский базар. Я говорю: "Какой славянский базар, вы что ошалели?!" Я не могу вам гарантировать, что я отсюда уеду! Пишут, что все это может продлиться не то что месяц – год-два… Уже сообщили, что дети в Америке точно в школу не пойдут в этом учебном году.

— Я предпочитаю это принять как данность.

— А я всю жизнь так живу. Это как возмущаться, что ты умрешь. Смысл?! Мы все умрем. Так устроен мир. Мы сейчас в такой ситуации. Поезд уехал, самолет улетел. Все! Что тут дергаться?! Я очень принимаю, что я буду сидеть здесь минимум два месяца. И не собираюсь истерить по этому поводу.

— Нет. Когда происходит жопа, у меня включается режим энергосбережения и приводится в действие План Б. Я так устроен. Может, за это меня на работе держат в ивентах. Потому что когда не приезжает грузовик, не приезжает звезда, у меня уже есть какой-то готовый вариант, что делать. Я всегда моделирую три плохих ситуации: например, сломался автобус в туре, у нас украли гонорар или мы не можем приехать.

— Нет. Но сейчас я уже представил вариант, как буду умирать в американской больнице, не зная и не умея по-английски объяснить свои состояния. Поэтому я уже в гугл-переводчике забил фразы «плохо дышать» и прочие фразы. И сохранил себе в телефон.

— Первое – оформить подписку на YouTube. Тогда без перерыва на рекламу и с доступностью прослушивания в "спящем режиме" открывается огромное количество прекрасных интервью, лекций, которые раньше не было времени послушать. Я купил себе беспроводные наушники, и когда я жарю, парю, мою или пылесошу, я надеваю их и слушаю лекции или то, что раньше не мог послушать.

Второе – нейтрализовать младшее поколение Xbox'ом.

Третье – запастись классикой советского и французского кино.

Четвертое – затариться такими продуктами, которые не испортятся.

Пятое – купить ящик вина

— Потому что у меня осталась одна бутылка. А оно тут вкусное. И как оно пьется в Нью-Йорке – ты себе не представляешь! Здесь другая влажность, другой уровень над уровнем моря, и вина, которые я пью в Минске, здесь вкуснее.

— уууу... бесконечно! Если покупать новые машины в xbox и успевать заряжать наушники для youtube-контента, то можно как на подводной лодке. С вином тем более!

— Мы приедем домой. В Минск.

— Очень. Очень хочется домой. Мне всегда хотелось. Нью-Йорк хороший, да: какие тут все разноцветные, какие здесь клубы, какие здесь музеи – то все класс! Но Америка мне не нравятся. Мне одного столкновения с местными ЖЭСами хватило, чтобы ее не любить! Не говоря уже о проводке, скорости интернета, ценах и уровне сервиса.

Так что я представляю, как вернусь однажды в Минск. Ким побежит на свою площадку к друзьям, а я – в студию репетировать. Потому что у музыкантов есть физическая зависимость от концертов – это как адреналин. У меня обычно, когда после пачки концертов пауза в пару недель, начинается депрессия. А сейчас совсем трудно.

— Ничего. Хотя нет! Я удивительно прогрессирую в двух вещах: в шахматах и приготовлении третьего блюда! Восторга от этого я совсем не испытываю. Единственное, думаю, что будет что внукам рассказать. Вот это позитив!

— Буду рассказывать, как построили планы, купили оборудование, взяли кредиты под музыку – и сели дома.

— Ничего страшного. В конце концов это не так страшно, как война, – я всегда об этом думаю.

— Это не война. И то, что мы проводим много времени дома, не так страшно. Мы не голодаем, мы не боимся, что можем остаться без крыши над головой. Мы переживаем из-за своих родственников, которые постарше, и даже за себя, но все равно это тебе не фашисты, не бомбардировщики. Ты дома, у тебя оплачен ютьюб. Тут можно заварить даже неплохой кофе, тем более что в Нью-Йорке, в городе я его и так не пью – он мерзкий